Д.ЗАЙЦЕВ: Если сейчас — то из Аргентины.
О.БЫЧКОВА: Посмотрите на этого человека — его прекрасная борода, замечательный наряд говорят о том, что он человек русский, но отличающийся.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Для тех, кто не видит — это красивая рубашка малинового цвета с вышивкой, окладистая борода.
Д.ЗАЙЦЕВ: Я доволен своей бородой.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Нам она тоже очень нравится.
О.БЫЧКОВА: С нами также Ольга Ровнова, старший научный сотрудник Института русского языка им.Виноградова РАН, и писатель и журналист Петр Алешковский. Но вначале нам Петр расскажет, кто тут, что и почему.
П.АЛЕШКОВСКИЙ: Думаю, что надо было отдать пальму первенства Ольге, — дело в том, что это ее проект, — как сегодня говорят. На самом деле, когда я спрашиваю ее, что тебе староверы, она говорит: это мое, — и замолкает. С этого года это тоже каким-то боком стало моим, потому что я слышал, как и многие здесь живущие, что приезжали некие староверы из латинской Америки год или два года назад, здесь их ободрали как липку, и они вернулись назад, часть осталась в Приморье — я связан с Приморьем тоже, потому что там выходит журнал «Рубеж», который издает мой приятель, Саша Колесов, и он как раз собирает различные эмигрантские тексты. Так получилось, что мы встретились с Ольгой — я стремился к этому, я знаю, что Ольга уже 6 лет ездит по Латинской Америке, поскольку диалектолог, — едет в экспедиции со специальным устройством, и записывает русскую речь, которую я тоже пожелал услышать, и ни секунды не жалею, потому что то, куда мы попали, куда Ольга попадает постоянно — это совершенно удивительное явление.
Дело в том, что предки Данилы, предки всех староверов оказались там в
О.БЫЧКОВА: Сгинули.
П.АЛЕШКОВСКИЙ: Нет, сейчас раскопаны все документы, есть книга Аргудзяевой, где пофамильно расписана деревня и людские потери — я видел такого замечательного человека, Луку Модунова в маленьком аргентинском городишке Ла-Марка, который рассказывал о том, как они охотились в Китае на тигров — они были очень известные тигроловы, ловили их живьем, чтобы сдавать в зоопарке. Вообще китайцы помешаны на тиграх, они для них священные животные.
И лука вдруг заплакал и сказал: очень тяжело оставаться в семье главным, когда тебе 9 лет, — и показал фотографию Тяти, — вот Тятя, каким я его никогда не видал, — фотографию отца из следственного дела, который погиб в лагерях где-то в Приморье.
О.БЫЧКОВА: Данила, история вашей семьи такая же?
Д.ЗАЙЦЕВ: У нас страшная история. Я начал говорить только благодаря Ольге — она меня убедила, чтобы я описал старообрядцев, о своей жизни, о своем проживании. Я проживал в разных странах, потому что мечтал найти свою, на протяжении 20 с лишним лет, с молодых лет, я очень заботился о человечестве, климате, культуре, и всегда любил чтение. Женился я
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Где вы родились?
Д.ЗАЙЦЕВ: Я родился в Китае в 1959 г., в 1961 г. мы попали в Аргентину через Красный Крест ООН. Если бы наши родители не заполнили анкеты, то мы бы имели такое же несчастье, о котором сейчас рассказал Петя.
О.БЫЧКОВА: То есть, им удалось спастись.
Д.ЗАЙЦЕВ: Да. А наших предков расстреляли большевики. Моего прапрадедушку, и дедов, — все это потеряно. Мало, кто убежал в Китай. Вернулись в Россию в конце
П.АЛЕШКОВСКИЙ: Самое интересное, что он здесь нашел родственников, — они нашли его через телевизор.
Д.ЗАЙЦЕВ: Я их искал, но не мог найти, — мне было очень сложно, я приехал как представитель по старообрядчеству, строить деревни для наших здешних старообрядцев. Мы поехали, потому что хотели встретиться с родиной. Второе — у нас был план, если будет все хорошо, то многие хотели бы вернуться обратно в Россию. Но многие вернулись назад, и это обидно. К нам с 2003 года стали приезжать разные послы, консулы, доктора политических наук, — разные гости, и все убеждали, чтобы мы вернулись на родину.
О.БЫЧКОВА: Приезжали в Аргентину?
Д.ЗАЙЦЕВ: И в США, и в Канаду. До сегодняшнего дня русские дипломаты ездят и убеждают вернуться. Но сейчас у нас уже просто стена стоит, — нет.
О.БЫЧКОВА: Да вы что?
Д.ЗАЙЦЕВ: А как? Мы здесь пожили и повидали.
О.БЫЧКОВА: Вы сколько прожили в России?
Д.ЗАЙЦЕВ: Почти три года. Откуда начать? Получилось так: сколько лет они ни ездили по нашим деревням, никто не осмелился приехать сюда на разведку, — как я ездил по всем странам. Но я такой человек — я хочу увидеть все своими глазами, я никому не верю никогда, хочу все узнать сам. И после этого я уже могу сказать, можно рассчитывать, или нет. У нас получилось так: они все время ездили по деревням, а тут вдруг приехали официально — посол, консул,
О.БЫЧКОВА: В Аргентину?
Д.ЗАЙЦЕВ: В Уругвай. С ним приехали из «Зарубежцентра», из Библиотеки Солженицына, что на Таганке — Виктор Александрович Москвин. Я был на этой конференции как представитель старообрядцев, ионии нам представили два плана. Первый план для испанцев, русско-испанцам, со смешанной кровью, они не умеют даже по-русски разговаривать — этот план был рассчитан на 10 лет, в течение которых они подготовят им школы, разное образование, чтобы они могли поехать в Россию. Другой план был для старообрядцев, которые ничего не потеряли, владеют чисто русским языком, культура которых даже больше, чем в России — это действительно. Они сказали, что для них уже все готово, Россия их ждет с раскрытыми руками, землю пусть берут, где желают, — все заброшенные земли пусть берут и начинают работать. Потому что староверы не разучились работать, семьи у нас очень большие, и все знают, что где бы они ни проживали, они всегда все поднимали. Хорошо известно, кто построил Сибирь — это староверы построили. Мы можем гордиться, что Сибирь подняли именно наши предки, — тут можно просто посмотреть по архивам.
Когда я был на конференции, мне пришлось выступить, но я кратко, за 8 минут, высказал все. Когда выходил с конференции, ко мне подошел автор старообрядцев, и показал мне большую книгу с фотографиями со всеми нашими староверами. Я говорю — откуда вы это взяли, это же наше? Он говорит: конечно, ваше, потому что я автор этой книги. — А где можно ее купить? — Вы ее не купите, это тираж только для ученых и университетов. Я говорю: продайте мне ее, пожалуйста, — это же наше. Я его просил, умолял, и он мне сказал: Данила, я тебе ее не продам, но отдам, лишь с одним уговором: подари мне один ваш поясок. Я говорю: я тебе дам два, только продай. Ну, он мне ее подарил, а я ему послал два пояска. Когда я открыл эту книгу, я был в шоке. Значит, куда бы мы ни трогались, в какие бы разные страны, нами занималось КГБ, — в этой книге есть то, что я родился в Аргентине, что у отца пятеро детей.
О.БЫЧКОВА: То есть, про вашу семью?
Д.ЗАЙЦЕВ: Да, что мой отец, Терентий Зайцев, попал в Аргентину , и у него пятеро детей, а из пятерых один — я.
О.БЫЧКОВА: То есть, все под колпаком.
Д.ЗАЙЦЕВ: Да. В Москве на конференции были разные русские — были оркестры, казаки выступали, — театр был забит полностью. Но после конференции ко мне подошли, и стали меня спрашивать — как вы относитесь к России? Я сказал — я бы раз приехать сразу же в Россию, эта заноза сидит у меня в сердце, я жду — не дождусь, когда это сбудется.
О.БЫЧКОВА: А до этого момента вы не были в Россию
Д.ЗАЙЦЕВ: Никогда. Но всю жизнь мечтал, и не только я, — сколько бы мы ни собирались, на свадьбах, крестинах, разных праздниках, — всегда говорили про Россию. Виктор Александрович мне предложил: если бы мы пригласили тебя на конференцию в ноябре 2007 г. — по вероисповеданию? Я ответил: меня очень интересует. — Хорошо, мы тебе пришлем приглашение с некоторыми вопросами. Если согласитесь — мы оплатим билеты и оформим визу. Я согласился. Через неделю-две получаю письмо с тремя вопросами: желаете ли поехать на конференцию, что бы хотели увидеть в России, что бы вы хотели, чтобы вам приготовили? Я ответил: на все время действия визы, чтобы у меня не было ни одного дня отдыха. Третье мое желание было — увидеть президента, — скажу откровенно. Не Солженицын.
Прошло время — визу они мне оформили, билеты прислали и спросили меня — где вы хотите жить, в гостинице? Я ответил — нет, мне интересно в храме. Потому что в храме я найду общий язык со старообрядцами и много чего узнаю, а гостиница — это закрытое лицо.
Конечно, я доволен, что был на конференции — я там много что увидел, меня поразила Москва, — знаете, чем? — Москва очень богатая. Столько дорогих машин, такие магазины, так одеваются люди — у меня был шок.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Она была такой, как представлялось?
Д.ЗАЙЦЕВ: Нет, я думал, что она бедная. Мы всегда думали, что в России нет машин, мы помнили, что такое было СССР.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Я всю жизнь мечтала приехать в Россию, и не только я, а все старообрядцы, которые живут за границей, что вам мешало просто приехать и посмотреть?
Д.ЗАЙЦЕВ: Это было нереально, потому что наши старики постоянно говорили: опасно, не время, все, кто уехал, больше не вернулся. Санховеры — это староверы, по происхождению украинцы, — они некоторые возвращались.
О.РОВНОВА: Они русские, воронежские — они говорят все-таки по-русски.
Д.ЗАЙЦЕВ: Да? А мы их называем украинцами.
О.РОВНОВА: Потому что они живут близко к украинцам.
Д.ЗАЙЦЕВ: Да. Вот они некоторые возвращались, рассказывали, что как только доезжали до России, у них отбирали паспорта.
О.БЫЧКОВА: Это еще было при ССССР.
Д.ЗАЙЦЕВ: Да. Потом было непонятно. Мой родитель ездил сюда в гости, пока был живой, был здесь в 1984 году. Приехал, наплакался, и уехал. Потому что было безобразие, пьянство, — здесь было страшно. В Москве, в сквере, подошел к нему мужчина, спросил — что ты тут делаешь, старик? — и наподдал ему так, что он отлетел на три метра. Из-за ничего. А старику было 70 с лишним.
О.РОВНОВА: Ты об этом не рассказывал.
Д.ЗАЙЦЕВ: Просто промолчал. То есть, впечатление было тяжелое. Вторую визу неизвестно, как было получать — знали, что в России есть прописка, регистрация, нужно ходить везде — для нас это непривычно. Мы привыкли жить открыто, нам все везде там доступно, не требуется никакой прописки, регистрации в милиции, — ничего не надо. Куда хочешь, туда и иди. Есть деньги — плати. И порядок, слава богу.
А когда я приехал в Москву, услышал русскую речь, русские надписи — я заплакал, — я встретил свое. И все 10 дней я был в шоке, удивлен, был радостным. Мне староверы говорили: Данила, не верь, это все вранье, все это пиар, ты не знаешь действительности.
О.БЫЧКОВА: Староверы московские?
Д.ЗАЙЦЕВ: Да. Они говорили — езжай в глубинку Россию, там увидишь правду. Москва это не Россия, Москва — это страна в стране. Они мне до сегодняшнего дня корят: мы же тебя предупреждали, а ты не слушал.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А у вас было ощущение, что вы нашли свою страну.
Д.ЗАЙЦЕВ: Да, это правда. Конечно, за 10 дней мы успели увидеть только Москву, а это много и немного. Но когда приехали насовсем — это было уже совершенно другая история. Я приехал туда, объяснял, рассказывал, уговаривал, и в конце-концов наши староверы послушались.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: То есть, кроме Москвы, вы в тот раз ничего не видели?
Д.ЗАЙЦЕВ: Ничего. Моя агента была заполнена в конец.
О.БЫЧКОВА: То есть, расписание.
О.РОВНОВА: Данила испанское слово употребил.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Итак, вы вернулись, влюбленный в Москву, стали агитировать всю свою семью?
О.БЫЧКОВА: И потом вы приехали всей семьей? А сейчас вы говорите, что вы разочарованы, и у вас ничего не получилось? Скажите двумя словами, почему?
Д.ЗАЙЦЕВ: Но простите, — это дурдом, — больше ничего не хочу сказать..
О.БЫЧКОВА: Хорошо, сама виновата — просила двумя словами и получила. Делаем перерыв и подробно поговорим об этой потрясающей истории Данилы Зайцева, переселенца из Уругвая, Аргентины, человека, который пытался найти в России свою родину, нашел ее, но дальше что-то пошло не так. Об этом — во второй части программы.
НОВОСТИ
О.БЫЧКОВА: Продолжаем программу. Александр пишет: «А рядом — молчаливая, покорная жена Данилы?» — нет, это старший научный сотрудник института, Ольга.
Д.ЗАЙЦЕВ: Это Оля, я очень доволен ей — мы приехали в первый раз из деревни за 500 километров по духовному делу, там была Ольга, мы ее пригласили к себе, и у нас так началась дружба. Это необычная дружба, потому что я многому научился от них, а они — от них.
О.РОВНОВА: Назови, как ты меня ласково называешь.
Д.ЗАЙЦЕВ: Олечка.
О.БЫЧКОВА: А про жену?
П.АЛЕШКОВСКИЙ: С женами там просто. Жены не покорные, как принято считать. Понятие «Домострой» безусловно, существует, они знают этот памятник, знают, что такое жить по Домострою, но при этом демократия абсолютная. Демократия теократическая, я бы сказал — молятся в воскресенье с половины третьего до 9 утра, — это обязательно. А все остальное время живут, рожают детей, воспитывают их, работают на поле, вышивают, шьют.
Д.ЗАЙЦЕВ: Мы там не называемся «мачистами».
П.АЛЕШКОВСКИЙ: Да, мачо у них нет.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Сколько вас человек в семье?
Д.ЗАЙЦЕВ: У меня одиннадцать детей, пятеро женаты, и 15 внучат.
О.БЫЧКОВА: А сейчас где семья?
Д.ЗАЙЦЕВ: В Аргентине.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Вы сюда приехали один?
Д.ЗАЙЦЕВ: Я приехал сюда по партнерству.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Оля, расскажите, как живут старообрядцы в Аргентине?
О.БЫЧКОВА: И как вы откопали этих людей в Латинской Америке?
О.РОВНОВА: Прежде всего, хочу сказать, что старообрядцев значительно больше, чем мы думаем, и в России их значительно больше, чем принято думать. Если вы спросите своих родителей, были ли в роду старообрядцы, то они признаются, что все возможно. Я работаю в замечательном месте, Отделе диалектологии, возглавляет который Леонид Касаткин, замечательный диалектолог, и именно он и его жена, тоже сотрудник нашего института, руководитель другого отдела, фонетики, — они в середине
О.БЫЧКОВА: Ярослав из Санкт-Петербурга: «Здорово говорит по-русски ваш гость, теряю смысл, слушая речь». Они там действительно живут деревнями, как это выглядит?
О.РОВНОВА: Живут по-разному. В основном действительно стараются селиться одной деревней — так обстоит дело, и мы с Петей в этом году еще раз убедились — в Уругвае.
П.АЛЕШКОВСКИЙ: Две деревни.
О.РОВНОВА: Деревни с библейским названием Фер и Петанга. В Аргентине живут несколько по-другому — на своих чакрах, — это испанское слово, мы бы сказали «хутор» — это своя усадьба, свое хозяйство.
П.АЛЕШКОВСКИЙ: На самом деле земля разделена на квадраты как в США, фермы, одна примыкает к другой. Там же бывают школы, это компактный район проживания людей.
О.РОВНОВА: В Бразилии живут деревней, — там несколько деревень. В Боливии по-разному, но все-таки староверы всегда стремились жить деревней.
Д.ЗАЙЦЕВ: По разному не подходит никак.
О.РОВНОВА: Это диалектом. По разному — по —другому никак не получается.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: То есть, они похожи по традициям в разных странах?
О.РОВНОВА: В южноамериканских странах похожи. Это действительно две ветви — они там оказались через Гонконг. И первое место, где они осели, это была Бразилия, штат Парана, а уже оттуда они стали разъезжаться и по другим бразильским штатам, в другие латиноамериканские страны и в Орегон. Когда в 2006 г. я вернулась в Москву после экспедиции, то в течение года я не знала, что мне делать с этим материалом. Я выступила с сообщением на Ученом совете, но решала для себя сложную тогда для меня этическую задачу. Дело в том, что они не хотят быть изученными.
Ш.6 Почему?
О.РОВНОВА: Они хотят продолжать быть закрытыми.
П.АЛЕШКОВСКИЙ: Старообрядцы обычно закрытая община — это традиционно так.
О.РОВНОВА: Их закрытость — условие сохранения культуры, веры и языка. В некоторых домах мне не разрешали включать диктофон, например.
П.АЛЕШКОВСКИЙ: Нельзя фотографировать, закрывают лица.
О.БЫЧКОВА: Но Данила — открытый человек.
О.РОВНОВА: Данила особенный человек.
П.АЛЕШКОВСКИЙ: С особенной историей, он говорит: я всю жизнь хотел объехать весь мир. При этом это совершенно правильная идея, Данила сейчас обуреваем идеей, уверен, что он ее добьется — создаст в Аргентине деревню староверов и привезет туда, уже ведет детям учителя, священника, который научит их пению, сам Данила поет и умеет совершать службу, и русскому языку научит. Учат они сами по большей части, часто дети 4 года ходят в школу, — арифметика и язык. Испанский — со стороны, из воздуха. Но дайте слово Даниле. Данила написал книгу, которую Ольга готовит сейчас к выходу в свет — про всю свою эпопею и про историю старообрядцев «Часовенного согласия».
О.РОВНОВА: Она хорошо называется: «Повесть и жытие Данилы Терентьевича Зайцева» — «житие» — через «ы», и мы решили, что так и оставим. Это как первый и второй том «Войны и мира».
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: А есть ли цифра, сколько староверов проживают по всему миру?
О.РОВНОВА: Дело в том, что староверы разные, живут в очень разных странах — в Польше. Белоруссии, Украине, Румынии. Болгарии. Молдавии, Эстонии, Латвии. Литве.
П.АЛЕШКОВСКИЙ: И по всей нашей стране, в том числе, в Москве.
О.БЫЧКОВА: Данила, ваши дети чем занимаются, как живут?
Д.ЗАЙЦЕВ: Вообще мы занимаемся сельским хозяйством, торговлей, магазинами. Открыли магазины, потому что продукты передавать в третьи руки невыгодно. А когда произвели и сами продали в розницу — это очень выгодно. Нам это понравилось.
О.БЫЧКОВА: А что вы выращиваете?
Д.ЗАЙЦЕВ: Овощи. И сами продаем в своих магазинах — это очень выгодно. Но почему так получилось, объясню кратко. Россия — плачевное дело, очень плачевное. Если власти не изменят будущее поколение, мы думаем, что приблизительно два поколения должны смениться, чтобы приблизительно страна наладилась. Потому что знаете, что — у нас, где я вырос, — вы приедете, вам не понравится — там пыль, ветер. Но что хотите, того и добьетесь — если честно.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Вы поэтому оказались у нас на Болотной?
Д.ЗАЙЦЕВ: Если честно, то да — потому что нигде ничего не исполняется, везде вранье и везде на тебе хотят прокатиться.
О.БЫЧКОВА: То есть, можно сказать, что вас сюда пригласили и обманули?
П.АЛЕШКОВСКИЙ: Обокрали и обобрали до нитки.
Д.ЗАЙЦЕВ: Обманули.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Какие гарантии были?
Д.ЗАЙЦЕВ: Гарантии были — нам говорили, что государство даст гарантии. Я заполнил анкету по путинской программе переселения, и что меня здесь встретило? Ничего. Все было враньем. Многие переселенцы лили кровавые слезы. И когда состоялся конгресс, приезжали сюда 500 человек со всего мира, меня туда водила Лидия Графова. И там я слышал, как власти говорили — как же так, с 2003 г. по сегодняшний день в программу вложено 17 тысяч миллиардов рублей, и ни один проект не состоялся по переселению.
О.БЫЧКОВА: Конкретно вам что обещали?
Д.ЗАЙЦЕВ: Мы ничего не просили даром. Дайте нам земли, чтобы мы рассчитались на долгий срок, и технику. Как сеять, мы сами знаем, — покажите, куда сдавать и продавать.
О.БЫЧКОВА: И вам сказали, — дадим.
Д.ЗАЙЦЕВ: Да. Но ничего этого не было.
П.АЛЕШКОВСКИЙ: Он приехал в Минусинск, его бросили в колхоз, как собаку.
Д.ЗАЙЦЕВ: Дояром. На Пасху Христову.
П.АЛЕШКОВСКИЙ: И сказали — доить коров — это выгодный бизнес. Он сорвался, нашел в Минусинске своих староверов другого Согласия, они ему помогли, результате позвонили Хлопонину, Хлопонин стал на уши, потому что это невыполнение приказания, но Данила сказал: нет, не хочу, уехал в Белгород. В Белгороде ему дали договор на 60 страниц, где бог знает что было написано.
Д.ЗАЙЦЕВ: Но вернемся немножко назад, — благодаря Лидии Графовой, — она молодец, — она подключила вместе с Москвиным — они меня дождались в Сибири, — она съездила, все проверила, — действительно, так и было, что со мной сделали. Второе — подключили Лукина, он договорился с губернатором белгородской области Савченко, и он нам встретил, скажу, что как отец — я очень доволен. Но он так и не узнал правду, что с нами случилось.
О.БЫЧКОВА: А что случилось?
Д.ЗАЙЦЕВ: Даже страшно говорить. Как я буду говорить — вот в книге подробности.
О.БЫЧКОВА: Скажите хотя бы три слова.
Д.ЗАЙЦЕВ: Хорошо. Денежки отмыть, проект вот такой раздуть на несколько миллионов долларов, и потом, когда вы сажаете гектар помидоров, — я знаю, сколько на это расходов. А когда тебе предлагают работать по чужому, надутому проекту, — на 32 млн. долларов, хотя я знаю, что на подобный проект нужны всего
О.БЫЧКОВА: То есть, пилили со страшной силой.
П.АЛЕШКОВСКИЙ: Да, распил.
Д.ЗАЙЦЕВ: Я тоже поступил умно — в Москве подключил моих друзей, чтобы они были моими партнерами, они будут смотреть на все порядки, будут все оформлять, а мы будем пахать. Это был Вадим Якунин, у которого завод лекарств, и Руслан Байрамов, у которого «Этномир» в Боровске — это бывшие партнеры. И чиновникам с ними было тяжело, потому что со мной они общались как с ангелом Божиим — когда я к ним приходил, они очень нервничали, но ничего не исполняли, хотя на словах обещали. Но ничего не исполняли на протяжении 6 месяцев. А мы уже посеяли пшеницу, и когда они у меня отобрали партнеров и предложили в партнеры государство, и надули меня, предложив проект.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Как это — отобрали?
Д.ЗАЙЦЕВ: А мне сказали — у вас выбор: или избирайте губернатора, или работайте со своими партнерами. А я свое слово дал губернатору, и никогда бы своему слову не изменил, потому что это староверческое слово. Слово наше — это как подписанный документ. И я хотел его исполнить. Но что они сделали? Они не допустили меня до Евгения Степановича никак. И я видел, что нас обманывают со всех сторон. Те, кто нам дали коровники, местное население, которое начало тащить шифер, пилить железо, — они тащат, а нам слова нельзя было сказать. Приходишь в администрацию, нам отвечали: найдете, кто пакостит, скажете нам, а будете много говорить — получите «петушка».
О.БЫЧКОВА: В какой момент вы решили, что все, хватит.
Д.ЗАЙЦЕВ: Мы тогда не бросили, мы еще верили в Россию. Когда меня в Минусинске кинули, мы встречались с директором Шушенского заповедника, Расуловым. И когда у нас не получилось в первый раз, я говорю — что делать, поедем обратно в Уругвай или Аргентину? Потому что здесь у нас ничего не будет. Мне дети сказали — зачем в Аргентину, лучше в Сибирь, в тайгу, — будем жить своей жизнью. Поехали. 500 километров от населенного пункта. Нас эта жизнь устраивает — это золотая жизнь, святая, — мы построили дома, времянки, построили бани, коровники, завезли коров и технику, корчевали лес, — все сделали. Но там появились наркоманы, которые там выращивают и собирают коноплю. У нас был договор, что мы можем собирать грибы, разводить пасеки, можем быть егерями, и нам помогут. А потом постепенно запретили даже чтобы мы на их катер садились. И потом подошли лысые ребята к нашим детям — не ко мне. И сказали — насобираешь — плати тысячу рублей. Мой старший сын, Андриан, очень религиозный, он сказал: мы не убийцы, ни от кого не скрываемся — за что платить? А ему отвечают: а куда ты денешься? Хотите здесь жить — другого выхода у вас нет. А я тогда уезжал писать книгу в Аргентину — мне надо было сконцентрироваться, я 7 месяцев сидел ночами, писал книгу и искал землю, чтобы перевезти семью.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: Обратно?
Д.ЗАЙЦЕВ: Обратно. Когда вернулся, увидел свою семью, я был в шоке — я даже заплакал.
О.БЫЧКОВА: Почему?
П.АЛЕШКОВСКИЙ: Там все болели, жена заболела, ее увезли в больницу, дети остались одни, их не кормили, им не помогали, у них отобрали трактор, у них зимой не было дров.
Д.ЗАЙЦЕВ: Было просто жутко. И нам нельзя было выехать. И мы тайно с генералом связались через людей — пожалуйста, вытащите нас отсюда.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: С каким генералом?
П.АЛЕШКОВСКИЙ: Он там рыбу ловил.
О.БЫЧКОВА: То есть, нашли знакомого, который помог.
Д.ЗАЙЦЕВ: Да. И он сказал: аккуратнее, мы не можем сменить Расулова, если хотите — мы вам этот парк отдадим, знаем, что вы будете работать честно. Но его нельзя сейчас убирать, потому что он уже заелся, он богатый, ему больше не надо воровать. А что наркоманство у него — мы это видим, но на это власти молчат, потому что другого посади — он будет хищно воровать. А этот уже наелся.
О.БЫЧКОВА: В результате отправили своих обратно?
Д.ЗАЙЦЕВ: Это была целая история. Были слезы, дерготня. Она в тайге молится, плачет, а я дергался по Абакану. Все тайно делали — никто ничего не знал, жили в разных местах. Я жил у старообрядцев, но знал, что они шпионы, что они работали на них же.
О.РОВНОВА: Сейчас, слава богу, вся эта семья жила вместе. Мы были у них в Аргентине, в штате Неокен, был в гостях, провели пять дней, вместе ездили на рыбалку с тем самым сыном Андрианом и его женой Нионилой, убедились в том, что все они живы и здоровы, — все 11 детей, включая
Д.ЗАЙЦЕВ: Сейчас ему уже 5 лет.
О.БЫЧКОВА: Дети сейчас ходят к психиатру — восстанавливают душевное равновесие.
О.РОВНОВА: Все это было очень непросто.
П.АЛЕШКОВСКИЙ: Что-то невероятное по ним прокатилось, как пулеметная очередь.
Д.ЗАЙЦЕВ: И теперь, уехав из России. Я могу сказать, — нас не мать приняла, мачеха нас приняла.
О.БЫЧКОВА: А почему так? В чем причина?
Д.ЗАЙЦЕВ: Тут надо пересказывать всю мою книгу. Мы прожили в Аргентине всего год и 4 месяца, и все это время нам приходилось трудно. Но мы знали, что кости у нас целы, значит, мясо нарастет. Так и получилось. Мы в первый же год посадили на 18 гектарах, государство нам дало разрешение на продажу в розницу — мы продали урожай. Я попросил у них 2 тысячи гектаров, они же нам подсказали — ищите партнеров в России. Аргентина хочет, чтобы к ним приезжали работники со всего мира, чтобы поднять страну. И вся Южная Америка сейчас очень поднялась.
О.БЫЧКОВА: То есть, Аргентине нужны такие люди, как вы, а России нет.
П.АЛЕШКОВСКИЙ: У него был аргентинский паспорт, он вернулся туда, как к себе домой.
О.БЫЧКОВА: Но Россия тоже вроде родная.
П.АЛЕШКОВСКИЙ: Он сказал, что будет ездить сюда туристом — его много что тут держит.
Д.ЗАЙЦЕВ: Я приехал сюда на 30 дней и веду переговоры с российскими партнерами и губернатором нашей провинции в Аргентине. Слава богу, получается, — уже
П.АЛЕШКОВСКИЙ: Он ищет инвесторов, которые бы помогли развивать ему туризм, рыбу разводить, сельское хозяйство.
О.БЫЧКОВА: Там?
П.АЛЕШКОВСКИЙ: Конечно, там. Только там.
Д.ЗАЙЦЕВ: Горячие источники, туризм — все выгодно.
С.ШЕВАРДНАДЗЕ: В Россию больше, конечно, никогда не вернетесь жить?
Д.ЗАЙЦЕВ: Не скажу, что никогда. Если ситуация изменится, и будет тут так же, как в порядочных странах — вернутся все, не только мы. Нас уже в Белгород собиралось около тысячи семей. В Бразилии, когда была конференция, я тайно сказал всем староверам — никуда.
П.АЛЕШКОВСКИЙ: Староверы разные. Есть богатые, а есть средние и бедные, многие хотят изменить свою ситуацию. А есть такие, которые летают на маленьких самолетах, Оля у них спрашивает — есть права? Они: птичьи. Все по-разному.
Д.ЗАЙЦЕВ: Что сказать — беда.
П.АЛЕШКОВСКИЙ: Но при этом я видел там комбайны за 350 тысяч долларов, и не один такой комбайн стоит на усадьбе в
О.РОВНОВА: А я видела комбайн с компьютерным управлением в Бразилии.
Д.ЗАЙЦЕВ: В Бразилии есть семьи, которые обрабатывают по
П.АЛЕШКОВСКИЙ: Так что все по-разному. Но при этом я часто слышал такую странную фразу, говорят: идешь по Красной площади — родное, молиться хочется, читать. А назад приедешь — испанцы честные.
Д.ЗАЙЦЕВ: И это правда. Скажу, как оно получается — приезжаю, вижу, человек красивый, высокий стройный, кажется, такой милый, подойдешь, спросишь: где такая-то улица? — и никто не ответит. Никто ничего не знает. Даже милиция не знает, сейчас полиция — какой толк от этого? К нам приедешь — они маленькие, черненькие, некрасивые, но подойдете, и знаете, что? — радостно общаться. И до сегодняшнего дня, куда бы я ни пошел, не могу с ними наговориться, и они со мной точно так же.
О.БЫЧКОВА: Слушали бы вас много часов подряд, — удачи вам, чтобы вы нашли, наконец, свое место — неважно, в какой части света, — чтобы все было хорошо у вас и у вашей семьи, Данила Терентьевич.
Д.ЗАЙЦЕВ: Ну, уже слава Богу. Вам спасибо тоже.
О.БЫЧКОВА: И это была программа «Своими глазами».
Взято здесь: